На грани – и за ней. Часть 2
Впадание в детство
Суть метода — прививание взрослому психологии ребенка. Это проявляется в лагере повсюду. Хроническое недоедание заставляет Человека все время думать о еде. Постоянные темы разговоров заключенных: что давали или будут давать в столовой, что удалось достать в лагерном магазине, стащить со склада, выменять на что-нибудь ценное, что едят эсэсовцы и т. п. Далее, в лагере особое, преувеличенное внимание — чистоте. У заключенных все время проверяют чистоту рук, ушей, обуви, постели. Как их наказывают? Взрослому человеку при всем честном народе снимают штаны и стегают его розгами —- типично детское наказание. Далее, в лагере действует огромное число законов, предписаний, инструкций, постановлений и так далее. Причем многие на них неизвестны заключенным, зачастую противоречат друг другу и создают в лагере такую обстановку, в которой каждый, твой шаг — нарушение. Ты все время находиться в состоянии нашкодившего школьника — тебя все время есть за что наказать.
В результате — взрослый человек начинает вести себя, как ребенок. В лагере между заключенными нет сильных, постоянных привязанностей, нет настоящей дружбы. Узники — как дети, то поссорятся, то помирятся, то снова ссорятся. Этические нормы — детские. Заслугой считается украсть, утащить что-нибудь из лагерного хозяйства. В лагере полно добровольных доносчиков, хотя доносительство никак не вознаграждается, не создает лучших условий, не спасает от газовой камеры.
Эпизод из моего школьного детства. Как-то в классе третьем-четвертом у нас в школе завели такой порядок. Утром у входа нас встречала милая пионервожатая в белом халатике с красным крестом. Мы показывали ей ладошки и входили в школу. Если у тебя ладошки грязные, ты отправляешься в умывалку, а затем в класс. Никого не наказывают, не высмеивают — инцидент на этом считается исчерпанным. Но я до сих пор помню то неясное чувство неловкости, стыда, унижения, от которого я смог отделаться, только прочитав Беттельгейма. Казалось бы, все правильно: чистота — залог здоровья. Но когда тебе десять лет, ты — взрослый человек, а эти ладошки низводят тебя до уровня трехлетнего ребенка.
Коллективная ответственность
В лагере не наказывают именно того человека, который совершил проступок. Наказанию подвергается вся группа заключенных, в которой находился провинившийся. Если нарушение произошло в бараке, наказывают весь барак, если во время работы — всю рабочую команду. Бывали случаи, когда и весь лагерь отвечал за проступок одного человека. Этот метод хорош тем, что заставляет самих заключенных следить, чтобы в лагере всегда все было в полном порядке. Тебе не дадут совершить подвига, поступка твои же товарищи по несчастью — они вовремя свяжут тебя по рукам и ногам. Парадоксальная ситуация — интересы эсэсовцев и заключенных начинают совпадать.
Легко понять, что возможность нести ответственность за свои собственные поступки — сильное душеукрепляющее средство, и в лагере оно недопустимо.
Не высовывайся
В лагере постоянно, примерно на одном уровне, поддерживается «фон террора»: время от времени на глазах у заключенных кого-то секут розгами, расстреливают, посылают в газовую камеру. Вот стоит эсэсовец. Он чувствует, что для поддержания этого фона уже пора кого-то наказать. Кого выбрать, когда все такие неразличимые — одинаково постриженные, в одинаковых полосатых пижамах? Того, кто хоть чем-то выделяется из общей массы, то есть еще сохранил что-то свое, индивидуальное.
Сила этого метода в том, что человек в своем естественном стремлении к безопасности станет сам производить внутреннюю работу по разрушению своей личности, чтобы слиться с этой серо-полосатой массой, стать неотличимым.
Не смотри
Еще одна сцена из лагерной жизни. Эсэсовец измывается над своей жертвой. К месту действия приближается группа заключенных. Метров за десять они все, как по команде, демонстративно поворачивают головы в другую сторону и переходят на бег трусцой. Эсэсовец останавливает их: «Смотрите — так будет со всяким, кто осмелится...». Что же происходит? Все правильно — заключенные показывают эсэсовцу, что они «не видят» того, что им не положено видеть, но видят, если им это прикажут. Суть метода — подмена естественных, спонтанных реакций человека реакциями по приказу: прикажут — вижу, прикажут — не вижу.
Почему в лагере запрещено носить часы? Имея часы, ты знаешь, сколько времени осталось до обеда, можешь распределить свои силы, сам что-то спланировать, сам, хоть в какой-то мере, управлять ситуацией. Это частный случай общего правила — отсутствие в лагере информации о чем бы то ни было. Информация — не просто удобство, это возможность самостоятельно оценить ситуацию, это какое-то право. А в лагере человек лишен даже «самого личного» права — права на смерть. Попытка самоубийства наказывалась... смертной казнью.
Утренняя зарядка
Завыла сирена. 45 минут — на то, чтобы встать, прибрать постель, совершить утренний туалет, выпить чашечку теплой жидкости, называемой «кофе», и построиться на плацу. Заправке постелей — особое внимание. Все должно иметь абсолютно правильную геометрическую форму: углы — прямые, поверхности — плоские. Подушка — в форме куба, одеяло, на которое специально нанесен симметричный прямоугольный рисунок, должно быть сложено способом, соответствующим этому рисунку. И не просто одна постель, но и ряд их в одном проходе должны быть выстелены по струнке — иногда эсэсовцы проверяют заправку постелей с помощью геодезических приборов.
Теперь представьте себе барак, двух- или трехэтажные нары, а на них — люди, разбуженные сиреной после шестичасового заполненного кошмаром сна. Тот, кто наверху, неизбежно портит все тому, кто внизу. И если хоть одна постель будет убрана неправильно, пострадают все. А у тебя только 45 минут. Идет зарядка, зарядка враждой и ненавистью к своему же товарищу, заключенному.
Но вот с постелями покончено, теперь — в туалет. Ну, туалет — это слишком сильно сказано. На барак в тысячу человек — пять открытых всем ветрам и взорам толчков. Выстраивается очередь. У всех заключенных из-за плохого питания, тяжелой работы и общей нервной обстановки трудности с желудком. Очередь двигается невыносимо медленно. Она начинает подгонять человека, занимающего толчок, оскорблениями, насмешками. Надо успеть, потому что потом, во время работы, если тебя прихватит, придется идти к эсэсовцу и, превратившись в ребенка, выпрашивать у него разрешение сходить в туалет. Вдоволь поиздевавшись над тобой, он может разрешить. А может — не разрешить. Идет утренняя зарядка злобой и ненавистью, которой должно хватить на весь день. Эта едкая кислота, накапливаясь внутри человека, обращается против него самого — разъедает его существо.
книг. Еще очень на меня ...